Задвигаем Ставни Черные

Опровержение авторства

Что такое авторство? Авторство не имеет смысла. Из приложенных ниже стихов, половина написана Юлей Фридман, другая половина написана указанными лицами (Блоком, Мандельштамом, Пастернаком). Пять из 10 стихотворений каждого автора (Блока, Пастернака и Мандельштама) написаны Юлей, а 5 написаны ими самими. Но поскольку авторство не имеет смысла, говорить об этом нечего.

БЛОК

1.


Чем больше хочешь отдохнуть,
Тем жизнь страшней, тем жизнь страшней,
Сырой туман ползет с полей,
Сырой туман вползает в грудь
По бархату ночей...

Забудь о том, что жизнь была,
О том, что будет жизнь, забудь...
С полей ползет ночная мгла...
Одно, одно ---
Уснуть, уснуть...
Но все равно ---
Разбудит кто-нибудь.


2.

Задвигаем ставни черные.
Опаляющим лучом
Бьется солнце в них червонное ---
Не пробьется нипочем.

Ясный свет опасней выстрела
Нам, которых гонит прочь
С чердаков под своды низкие
Только каменная ночь.

В дикой пляске закоснелые,
Горькой злобою пьяны,
Мы поем, осиротелые
Скоморохи-шатуны,

И несется песня-жалоба,
И пылится по полям,
Как бы эхо не распалось бы
По поддельным хрусталям,

Как отца, хмельного бражника,
Мы зарезали в глуши,
Как Христову Церковь-матушку
Торговали за гроши,

Как пожаловал землицею
Государь на два столба,
Как веревочной петлицею
Завивалася судьба,

И о том, как, неприкаяны,
Мы крадемся, Бог нам враг,
Каин-брат не выдаст Каина
В страшной пляске так на так.

Задвигаем ставни плотные.
В кровь ободрана рука...
А судьбинушка болотная
Бьет и манит дурака.


3.

Есть лучше и хуже меня,
Есть много людей и богов,
И в каждом --- метанье огня,
И в каждом --- печаль облаков.

И каждый другого зажжет
И снова потушит костер,
И каждый печально вздохнет,
Взглянувши другому во взор...

Да буду я --- царь над собой,
Со мною --- да будет мой гнев,
Чтоб видеть над бездной глухой
Черты ослепительных дев!

Я сам свою жизнь сотворю,
И сам свою жизнь погублю.
Я буду смотреть на Зарю
Лишь с теми, кого полюблю.


4.

В туманный день я как-то проходил
По городу, и очертаний зыбких
Был рад не узнавать. А дело шло
Уж к вечеру, вокруг роились тени
И так казалось, что вот-вот знакомый
Окликнет призрак. Медленно смеркалось,
И становился черным серый воздух.

Мой взгляд, скользнув, вдруг чем-то был задержан.
Обычный камень? Странно... повернувшись,
Я сделал шаг, но руку на плече
Вдруг ощутил, и шевеленье шелка
Осенним шелестом обманывало слух.

Я помню косы темные, густые,
Прохладу губ, высокий, чистый голос
И стройные, неведомые гимны,
И странный взгляд полузакрытых глаз,
И жадную, пугающую сладость
Объятий, не сравнимую ни с чем...

Она признанья дивные шептала,
Слегка касаясь плеч моих перстами,
Как будто ледяными... этот холод
Казался в те минуты мне дороже
Всей теплой крови сердца моего.
Она о чем-то жалобно молила
И ей. любя, я выполнить клялся...

...В тумане город выглядит бесплотным,
Фантазия играет, и предметы
Становятся порою ненадежны
Иль обретают душу --- как сказать?
А в ясный день посмотришь: все знакомо,
Все на местах: часовня, дом, ограда,
И статуя красивая на камне
Так неподвижна, так понятна взгляду,
И нет укора в неживых очах.


5.

Таились звуки, туманы плыли...
Во тьме взывал я, и был услышан.
И мне открылись иные силы,
И был я признан... Но тише, тише!

Небесной лютни глухие струны,
Быть может, стоны других, до срока
Погибших --- вечных, печальных, юных,
Ушедших рано и одиноко...

И крики битвы... и голос смерти,
Времен журчанье, воды теченье,
И заклинанье: о верьте, верьте! Шептанье парок и их смятенье...

Она проходит. Склонились тени.
Спустились звезды к ногам с порога.
Разбились в сердце моем сомненья.
Разбилось сердце. Ушла тревога.

Но странный холод коснулся мира,
Смотри!.. вернулись на круг планеты.
Рыдали сферы и пела лира.
Взывал я --- тщетно. Мне нет ответа.


6.

Ты --- буйный зов рогов призывных,
Влекущих на неверный след,
Ты --- серый ветер рек разливных,
Обманчивый болотный свет.

Люблю тебя, как посох --- странник,
Как воин --- милую в бою,
Тебя провижу, как изгнанник
Провидит родину свою.

Но лик твой мне незрим, неведом,
Твоя непостижима власть:
Веди меня, как вождь, к победам,
Испепеляешь ты, как страсть.


7.

Я помню длительные муки:
Ночь догорала за окном;
Ее заломленные руки
Чуть брезжили в луче дневном.

Вся жизнь, ненужно изжитая,
Пытала, унижала, жгла;
А там, как призрак возрастая,
День обозначил купола;

И под окошком участились
Прохожих быстрые шаги;
И в серых лужах расходились
Под каплями дождя круги;

И утро длилось, длилось, длилось...
И праздный тяготил вопрос;
И ничего не разрешилось
Весенним ливнем бурных слез.


8.

Как невозможны разговоры
Безмолвной утренней порой!
Смотрю на город и на горы,
На женский профиль восковой.

Часы молчат, молчат на башне,
Погасли звезды, месяц сник,
И слаб, и страшен день вчерашний,
Как мертвый выпавший язык!

Ужасно жить, перебирая
Немые, душные мечты,
Изнемогать, рассвет встречая
В объятьях тесной пустоты,

Иль в ненадежной мгле постылой
Забыться, различая взгляд:
Дома, заклятые могилы,
Пустыми стеклами глядят!



9.

Chef-d'oevre провинциальной темы:
Альбом, засохшие цветы,
Там кровью росчерк, там поэмы
Строфа --- образчик простоты,

И над камином, сквозь прозрачный
Слой прошлых лет иль давних слез
Мы различаем взгляд безбрачный
Да строгость прибранных волос.

А за окном, как прежде, небо,
И неподвижны облака,
И запах утра, запах хлеба
Уже слышны издалека,

И день пройдет, как праздник детский,
Нелепо, пошло и легко:
В соседнем доме --- марш турецкий,
У нас --- парное молоко,

А следом жизнь неслышно канет,
В ряду столетий миг один,
Лишь чинный призрак тихо глянет
Из низкой рамки на камин,

И два лица, узнав друг друга,
Как в непонятном долгом сне,
В печальной вечности досуга
Заводят речь о старине...


10.

Не поймут бесскорбные люди
Этих масок, смехов в окне!
Ищу на распутьи безлюдий,
Веселий --- не надо мне!

О, странно сладки напевы...
Они кажутся так ясны!
А здесь уже бледные девы
Уготовали путь весны.

Они знают, что мне неведомо,
Но поет теперь лишь одна...
Я за нею --- горячим следом ---
Всю ночь, всю ночь --- у окна!


МАНДЕЛЬШТАМ


1.

Будет небо кротким именем твоим
Дорожить, как будто знаменем каким.
Словно бабочка ночная под стеклом,
Посиди и не тревожься ни о ком.

А не то берись за руки, и пойдем
Мимо горя лупоглазого вдвоем;
Я его за жабры пальцами возьму ---
Что услышит, не расскажет никому.

А цыганку подведут под водосток
Да повяжут ей цветочный ремешок:
Волчьим зубом ей покажется луна,
Мигом станет расторопна да нежна.

Улетай же ты под парусом тугим...
Небо-ворон, и не спрячешься под ним.


2.

Неумолимые слова...
Окаменела Иудея,
И, с каждым мигом тяжелея,
Его поникла голова.

Стояли воины кругом
На страже стынущего тела;
Как венчик, голова висела
На стебле тонком и чужом.

И царствовал и никнул Он,
Как лилия в родимый омут,
И глубина, где стебли тонут,
Торжествовала свой закон.


3.

Нет, бесконечности последнего предела
Никто так на себе не испытал!
Возьмись за труд, о вечность, и доделай
То, чье начало стоило труда.

Мы никому от века не послужим,
Но лишь с тобой, беспечная, с тобой
Позволь делить хмельной рабочий ужин
Под темною надбровною дугой.

И если ты, безликая, обманешь,
Я расплачусь с тобой, и заодно
С надменным медным отблеском пожарищ,
Вогнавшим в краску нежное вино.

4.

Небо вечера в стену влюбилось ---
Все изранено светом зубцов, ---
Провалилось в нее, осветилось,
Превратилось в тринадцать голов,

Вот оно --- мое небо ночное,
Пред которым, как мальчик, стою:
Холодеет спина, очи ноют,
Стенобитную твердь я ловлю ---

И под каждым ударом тарана
Осыпаются звезды без глав:
Той же росписи новые раны ---
Неоконченной вечности мгла...


5.

Под снегом стынут звезды. Полночь.
Я ухожу, подайте трость!
Я так рассчитывал на помощь,
Да просчитаться привелось.

Шнурком свернулся хвост ослиный,
Потянешь --- корчится спина,
А взгляд хозяюшки невинный
Свербит в стаканчике вина...

Уйти! --- Но "горько" блеют гости
С овечьей шерстью на лице,
Невесту в белом вместо трости
Сжимая в траурном кольце,

А та --- змеею обернулась,
Древесной палочкой сухой,
Схватил ее --- она согнулась
В руке старушечьей клюкой.

Чужая смерть меня ласкала:
"Послушай, подружись со мной," ---
И, полутемная, играла
В избушке света ледяной.

И я, проснувшись, мыслил скупо:
Слова разбухли от воды,
И страх явился целокупным
В обертке из дневной слюды.

6.

Усталый колокол сбивается со счета,
Кошачью трель еще твердит петух,
А я смотрю, как стынет позолота
На стеклах, усмирив восставший слух.

Царапает когтями, держит горло
Армянский говор, уличный смешок,
Орлицей небо крылья распростерло,
Рассвет, и стук, и месяц невысок,

И желтое мешается с прозрачным,
И пестрота рассветов и холмов
Соперничает смело с настоящим ---
Невзрачным "нынче" --- гущею веков.

И вот, как будто ночи не бывало,
Струятся люди, дразнят миражи,
И озеро с повадкою бокала
Разносят вороватые пажи,

И я, армянским солнцем оснеженный,
Опустошенный, выжженный дотла,
Приемлю беззаконные законы
И жду чудес у адского жерла.


7.

Пароходик с петухами
По небу плывет,
И подвода с битюгами
Никуда нейдет.

И звенит будильник сонный ---
Хочешь, повтори:
--- Полторы воздушных тонны,
Тонны полторы...

И, паяльных звуков море
В перебои взяв,
Москва слышит, Москва смотрит:
Зорко смотрит в явь.

Только на крапивах пыльных ---
Вот чего боюсь ---
Не позволил бы в напильник
Шею выжать гусь.


8.

Как с синим воздухом за пазухой
И я был здесь, и я не знаю,
Цветов на родине стекляруса
Теперь и я не различаю,

Теперь я больше по-военному:
Смотри, держи так, будь как облако,
Торгуй счастливой переменою
(На пробу --- вяленою воблою),
Пугай тюрьмой обыкновенною,
Морозом, зазимью, сугробами.

А избы с розовою накипью
Как будто дрогнули, проснувшись,
Как будто утро встало на небе,
Как раньше, пестрым и недужным,

И, медуницей по песчанику,
Разноголосица плывет,
Клубится улочкой нечаянной
И раскачается вот-вот

На капли белые, туманные...
На сосны, темные и странные...


9.

Тысячеструйный поток ---
Журчала весенняя ласка.
Скользнула --- мелькнула коляска,
Легкая, как мотылек.

Я улыбнулся весне,
Я оглянулся украдкой, ---
Женщина гладкой перчаткой
Правила, словно во сне.

В путь убегала она,
В траурный шелк одета,
Тонкая вуалета ---
Тоже была черна...


10.

Смутно-дышащими листьями
Черный ветер шелестит,
И трепещущая ласточка
В темном небе круг чертит.

Тихо спорят в сердце ласковом
Умирающем моем
Наступающие сумерки
С догорающим лучом.

И над лесом вечереющим
Встала медная луна;
Отчего так мало музыки
И такая тишина?

ПАСТЕРНАК


1.

Послушайте! Воздухом, как взаперти,
Играть, словно жизнью, куда как пристало вам!
Несутся ночные, сжимая в горсти
Фонарики, шарики, улицы алые.

А если до неба, так вам --- ни строки,
Уж разве веревки, упавшие с лестницы;
Чернила, как черти: не видно ни зги,
Гадай тут, как буквы на полках поместятся!

Пускай победительницей пустоты
Встречает весна, и по этому случаю,
Мы с Моцартом нынче два века на "ты",
Где выкрик, там посвист, крестом по излучине,

Да что там!.. февральские плачут снега,
Как хвалят ручьи и мимозу, и жимолость,
За то, что у ночи не дрогнет рука
На чистую улицу все это вымести.


2.
Нежность.



Ослепляя блеском,
Вечерело в семь.
С улиц к занавескам
Подступала темь.

Люди --- манекены,
Только страсть с тоской
Водит по вселенной
Шарящей рукой.

Сердце под ладонью
Дрожью выдает
Бегство и погоню,
Трепет и полет.

Чувству на свободе
Вольно налегке,
Точно рвет поводья
Лошадь в мундштуке.

3.
Лето в городе.



Разговоры вполголоса,
И с поспешностью пылкой
Кверху собраны волосы
Всей копною с затылка.

Из-под гребня тяжелого
Смотрит женщина в шлеме,
Запрокинувши голову
Вместе с косами всеми.

А на улице жаркая
Ночь сулит непогоду,
И расходятся, шаркая,
По домам пешеходы.

Гром отрывистый слышится,
Отдающийся резко,
И от ветра колышется
На окне занавеска.

Наступает безмолвие,
Но по-прежнему парит,
И по-прежнему молнии
В небе шарят и шарят.

А когда светозарное
Утро знойное снова
Сушит лужи бульварные
После ливня ночного,

Смотрят хмуро по случаю
Своего недосыпа
Вековые, пахучие,
Неотцветшие липы.

4.

Химера слов, холера мыслей ---
Все об одном, все неспроста;
Луна качается, расчислив
Внизу пространство для холста,

Желая, чтоб запечатлелось,
Как будто вживе, все, что в нас
Являет нравственную целость,
А ей знакомо без прикрас,

Желая, чтобы час творенья,
Который жив в ее душе,
Помянут был без сожаленья
В раю, на нарах, в шалаше,

Чтоб небеса смеялись тише
Над человеческой судьбой,
Чтоб сердце, музыку заслышав,
Проснулось и ушло с тобой...

Когда рождается природа ---
А это в мире без конца ---
Три сына Божьего народа
Склоняются у ног Отца.


5.
Революция.



Шагали сугубо. Хранили наречья за пазухой.
Стучала Нева в раскаленных от боли висках.
Касались друг друга краями кровавыми пажити
И жался в подвалах мгновеньем подрубленный страх.

Купались огни. Города говорили вполголоса,
И шепот зловещий, цепляясь за облака,
Навстречу себе выходил, умоляя о помощи,
Катался, скребя мостовой налитые бока.

Надежда лилась с высоты и гремела неистовее,
Чем та канонада, которой исчерпан был бой.
Таращились улицы слепо. Купалась полиция
В расплавленной бане, водицей чадя дымовой.

Навстречу судьбе налегке выходила история
И, лихо заломленной кепкой себя наградив,
Вступала в пространство по самой большой категории
И, падая гроздьями, звезды сходили с пути.


6.

Я понял: все живо,
Векам не пропасть,
И жизнь без наживы ---
Завидная часть.

Спасибо, спасибо
Трем тысячам лет,
В трудах без разгиба
Оставившим свет.

Спасибо предтечам,
Спасибо вождям.
Не тем же, так нечем
Отплачивать нам.

И мы по жилищам
Пройдем с фонарем
И тоже поищем
И тоже умрем.

И новые годы,
Покинув ангар,
Рванутся под своды
Январских фанфар.

И вечно, обвалом
Врываясь извне,
Великое в малом
Отдастся во мне

.....

Железо и порох
Заглядов вперед,
И звезды, которых
Износ не берет.


7.
Время.

Стук. Дверь нараспашку, как при обыске.
--- Кто там? --- Новый век. --- Входи, входи!
Пламя тонет в воске, и вполголоса
Шепчутся созвездья аркадий.

Переплет струны играет именем
Ночи, а она, подруга дней,
Проходя, обрывок неба выронила,
Воздух стал плотней и тяжелей.

Разговор недолог. Ветер выволок
За ограду тяжкие труды,
Месяц молоко к восходу вылакал
И остались в мире --- я да ты,

Да светила, колесом по площади,
То ли гаснут, то ли невзначай
Оголтело флагами полощатся
Красного, как небо, кумача.


8.
Ветер.

Я кончился, а ты жива.
И ветер, жалуясь и плача,
Раскачивает лес и дачу.
Не каждую сосну отдельно,
А полностью все дерева
Со всею далью беспредельной,
Как парусников кузова
Из глади бухты корабельной.
И это не из удальства
Или из ярости бесцельной,
А чтоб в тоске найти слова
Тебе для песни колыбельной.


9.
1 мая.

О город! О сборник задач без ответов!
О ширь без решенья и шифр без ключа!
О крыши! Коварного ветра отведав,
Кыш в траву и марш, тротуар горяча!

Тем солнцем в то утро, в то первое мая
Умаяв дома до упаду с утра,
Сотрите травою до первых трамваев
Грибок трупоедских пиров и утрат.

Пусть взапуски с зябкостью запертых лавок
Бежит в рубежах, дребезжа, синева
И, бредя исчезнувшим светом, вдобавок
Разносит над грязью без связи слова.

О том, что не быть за сословьем четвертым
Ни к пятому спуска, ни отступа вспять,
Что счастье, коль правда, что новым нетвердым
Плетням и межам меж людьми не бывать,

Что ты не отчасти и не между прочим
Сегодня с рабочим --- что всею гурьбой
Мы в боги свое человечество прочим.
То будет последний решительный бой.


10.
Факт из биографии.

Обрушилось солнце на ветки.
Страх соловья изливается пением.
--- Закат, закат! Небо полно стремлением
Вылить кипящей лавы за облака.
Губы коснулись воздуха.
Сердце осталось в разжатой ладони.
Яблочницы бегоний
Уставили в небо распахнутые бока.

--- В чем дело? Чуть свежим дохнуло --- и в нежити?
Не я ли привычен, не я ли учен,
Не я ли, от века, со смертью --- повежливей,
С надеждой --- построже, с мечтами --- вразгон?
Не я ли, не я ли... я, сломленный небылью,
Поверженный славой, не ведаю, с кем
Я прежде соперничал --- с небом, не с небом ли,
С капризной усмешкой, с прорехой в платке?

...Отныне и присно разжалован в призраки,
Мой дух, не избегнувший ложных широт,
Тревожную суть обреченного изыска
Отведает и за поводья берет.


Юля Фридман