*** Летучее небо и море в осадок Раз будет так было, и будет вовек И кружится море, повсюду упадок, Смятенье, рекою покрыт человек Пускай открывается мокрое небо Здесь двери и окна, потоп как потоп, А в городе тьма, и смешно и нелепо Когда словно мясо кладут тебя в гроб. А в городе вши, и барсук-белошвейка, И белка-ткачиха, кузнец-попугай Среди бесконечного неба потеха Заоблачный тихий и солнечный край. Смеётся и руки кидает о землю Теряется небо зачем, подавай А всё же не любишь, а всё же приемлешь Томительно-солнечныи облачный край (то самоцитата) А знаки всё те же, Всё те же привычки, холмы, имена Повсюду спирали, и раньше и прежде Миледи и плаха, земля и волна. Растут не касаясь земли абрикосы Земля словно небо а звёзды фасоль (неточная цитата из Е. Л.) Трясут патронташ и смеются матросы А солнце молчит как на небе мозоль. И так же томительно тянет трясина И также медлительно тянется даль Я в землю проник, и в могиле старинной Есть логово птиц, грызуны и хрусталь. Как список семейств подчиняющих дёрну И крылья пожара легки, широки Я в землю войду, как апрельские зёрна И сбудутся камни и света куски. Неровности, гулкие словно абсцессы Откатятся медленно, ночь и рассвет На небе спирали, кресты, поэтесса Новелла Матвеева, семьдесят лет (сегодня мне снилась Н. М.) Терпение устриц, и в руку и в ногу Сомы, осьминоги, усы, красота Хватает жирафа за хвост осьминога Скрещение мускул -- и нету хвоста И всё сокрушаются двери острога Носы на пружинках, глаза на стекле В глазах беспричинная бьётся тревога И дверь как дорога на долгой земле Пусть небо дрожит, и землянки и хаты Пусть двинется вдаль и застынет дугой Сжимают ружьё неподкупно солдаты И небо зажато пружиной тугой. Я знаю дома: как кристально и пенно И солоно, снежно и томно живёшь И катится небо, одно, непременно, Не уголь, не сахар, не небо а дождь. Ругаются тихо сквозь зубы понтоны, Гондоны сияют, пространство и медь Я знаю слова, и степенно и томно И хочется плакать, когда не успеть Старается в небо ушла атмосфера И сфера пространства, и неба слова Слезами горючими катится эра И пятится раком, неправда, жива. Стыдись облака, пухни раком пространство Лети выше облака, выше стола Прекрасных хором золотое убранство Нам вспомнятся стёкла -- и нету стекла. И словно и не было жизни как меры Сплетение дней в бесконечный батут К чему нам луна и к чему нам холера Когда будет нужно, тогда позовут. Я в стену войду, словно окунь в пространство Усилий, уроков, усилий, молвы Пусть в небо уйдёт золотое убранство Убранство уйдёт -- пусть останется вы. Я в землю войду, выйду в стену и сгину Как будто сомненье в зашитой груди И тянет за палец, холодный и длинный И катится громом по влажной сети. Она превосходна и катится дальше Высокие волны и долгая пыль Уйти рано утром, а может быть раньше Комедия ждёт -- узкогрудый ковыль. Растаявший лёд и размокшее пламя Смеётся в распаде, мигает в огне Распухший герой молодыми руками Стремится в ладони и стонет во сне И словно мгновенье внизу, оболочка Срывается с вешалки, бьётся в руках Медведи, олени и устрицы в бочках Медведи, олени, огни в облаках... Кресты и спирали, устали и меркнут И небо уходит одно, на восток Врывается в дверь, бьётся в дымке вечерней Сливается в неразличимый кусок. Я в стену вошёл, повернулся и выйду, Пройдусь коготками по влажной траве Мелькну тут и там, незаметного вида Как белка, как парусник, вдаль, в синеве Сливается в дымке корзинка и планка Скрывается небо в закатной пыли Нам выпала жизнь, как консервная банка (so shiny, so bright...) но пустая внутри И словно безумные, катятся годы, Как липкие пальцы (рассудок исчез) Как кролики лета, мы ждали восхода Дождались, дождались, и делу конец. И небо кровавое, редкие звёзды, И мёртвые боги, сухие мозги Не веришь, не любишь, не веришь а резко Закрутится солнце -- и нету тоски. И словно заклятие, падают в реки Зеленые звёзды, спирали, кресты Я плакал, просил -- поднимите мне веки Но веки прибиты, и дождь, и кусты. И время придёт, будет больше и лучше Вам кажется небо, а видится ночь И сладкие, липкие, черные тучи Как скажешь и выйдет, и будет точь-в-точь. И всё упирается в спинку бумаги И небо и время и тучи во сне Моя королева, Летуция Крагге, Возможно ли это, что видится мне? Мосты или монстры, тачанки и тучи Колы и колодцы, давай подавай Пускай самыи первый, пускай наилучший, Пускай самый сладкий вобще каравай. Почудилось лето, тачанки и кошки, Колы и колодцы, коты, имена Смеётся себе господин нехороший, Мигнёт и исчезнет -- вот на тебе на! А мир этим летом -- затихни и скройся И смерть если вместе -- нежна, не страшна, За руки схватились -- а ветер уносит И видно далёко, страна как страна. Нам выдано время одно -- проморгали Спустили его, как игрок казино Растратили искры, и дни потеряли И кажется странным и вещим оно. В пещерах и рощах, в гробницах и травах Живут незаметные волкокиты Мы стали такими же, Господи правый, И сдохнем одни, незаметно, как ты. И всё же, и всё-таки крутится время Дворы как колодцы, и небо и тишь Вставать рано утром -- такое же бремя Как спать, если сбудется, что ни приснишь. А в Африке холод, мороз и сосульки В Австралии пальмы, холмы, кенгуру Рукав закатай, красной краской забулькай Пускай это вспомнят, когда я умру. И всё-таки катится вдаль атмосфера Роса на снежинке, вода на стекле Любовь, крематорий, надежда и вера Бреду в колумбарий, один на селе. Жгутом перетянут рукав и польётся Посыпется камнем как лето тропа Я видел гроза, словно эхо смеётся И катится влажно босая стопа. Пришедшему в мир не пристало молиться Как гость на пиру, ты глотаешь слова Горит человек, умирает девица Моржи, осьминоги, шакалосова. А я только краской кровавой расправа И вдаль словно сахар уходят слова Раскинулась жарко под небом держава, И если могучая, значит права. Так катится долгая лестница в небо, Так жалит в пампасах затейливый рой Возьмешься за дело -- и вытащишь репку, Обласкан гостеприимной землей. И горы несут непомерную тяжесть И реки текут, неизвестно куда По горло войдёшь в искромётную пряжу А выйдешь нескоро, один, в никуда. И реки текут по земле как морщины Я таю как свечка и скоро уйду Я врос прямо в землю, один, без причины Моржи, пылесосы, ущелья, долины Рукав заверните мне до половины Я яблоня в тихом вечернем саду Но выели черви мою сердцевину И ветви опали, и листья зарыли, Шакалособаки плоды растащили, Корней и верхушки никак не найду. И больно, и стыдно от этой картины, И слёзы незванные тонут в пруду, И видится небо, и вольно и чинно Несутся дороги по небу, как льдины Сожмите мне веки -- я здесь, я в аду. Меня нарисуйте на тощей холстине Я вырвусь из ткани, весь в ряске и тине, Как будто болотный лежалый сундук. Я буду как кролик, и важныи и чинный Смотрите как брат мой висит под осиной Я всё потерял, что поймал на уду И тянитолкаем сижу на виду. Примерился тварью, холодной и длинной Любовь -- это озеро с вязкою тиной Я знаю свой ужас и я его жду И волкошакалы смеются в бреду. 7-8 дек. 96